Существует давняя грустная история про одного арабского халифа. Он ребенком вступил на престол, правил долго и счастливо, умер в глубокой старости, окруженный многочисленным потомством; был халиф уважаем подданными и соседями, любим женщинами, удачлив в войнах и несметно богат. Все называли его «Счастливчиком». Но когда после смерти халифа открыли дневник, который он ежедневно вел, и подсчитали число дней, помеченных им как счастливые, то оказалось их только четырнадцать. Всего четырнадцать дней, две недели счастья - на такую долгую и внешне благополучную жизнь.
Грустная история. История, которая может послужить наглядной иллюстрацией простой и очевидной мысли: человек несчастлив, несчастлив глубоко и хронически. Единственное, что спасает человека от отчаяния - это несбыточные надежды, неведение относительно бедственности своего положения и постоянное неблагополучие окружающих, таких же, как он, бедолаг. Отсутствие счастья - норма людской жизни, и как всякая, даже отрицательная норма, она вольно или невольно примиряет нас с существующим порядком вещей.
Если попытаться назвать главный источник людского неблагополучия, то им, считаю, будет одиночество. Под «одиночеством» в данном случае следует разуметь не только общепринятые его формы, вроде вынужденного одиночества Робинзона Крузо или безбрачия 20 миллионов взрослых в бывшем СССР и каждого девятого жителя США. Лики одиночества многообразны. Человек один, даже когда не бывает один, даже когда, кажется, соблюдены все внешние формы активного общественного бытия, он одинок в семье, в толпе, в церкви, в партии, в клубе, на работе...
В свою очередь, и у одиночества есть своя причина: извечное незнание себя и других, отсутствие ясных представлений о собственном внутреннем мире и возможностях контакта с внутренними мирами других. «Кто мы? Куклы на нитках? А кукольник наш небосвод?» - вопрошал Омар Хайям, и сам не решался дать ответ на этот вопрос. Действительно, мы настолько плохо знаем существо своей натуры, что ощущаем себя беспомощными игрушками в руках судьбы, которая, будучи сама слепа, таскает нас, слепых, по кочкам и ямам бытия без цели и смысла. Потому-то и избирает часто человек, в страхе перед собственной и чужой незрячестью, путь странника-одиночки. Во тьме, которая пуста, реже набиваются шишки - такова логика слепых.
«Познай самого себя!» было написано на фронтоне храма дельфийского оракула. И сколько не прошло веков, призыв этот не стал менее злободневным, наоборот, возросшая ценность отдельной личности сделала его еще более животрепещущим и значительным. Правда, когда речь заходит о внутренней жизни индивидуума, о такой тонкой материи, как человеческие отношения, всякая попытка уловить их в сети теорий и методик кажется заведомо обреченной на провал. Все так. Но как неповторимый рисунок кожи на пальце человека складывается из немногих простых элементов, так и личность его - слагаемое нескольких поддающихся описанию психических модулей. Кроме того, как бы ни была сложна и плохо уловима система человеческих отношений, она остается системой - системой, в которой все не случайно. Мы не случайно любим, не случайно ненавидим, симпатизируем или остаемся равнодушными. При всей бессознательности большинства наших душевных движений, они не лишены смысла. Обычно бесконтрольные симпатия, неприязнь, индифферентность в итоге всегда оказываются имеющими свой резон, и значит, есть возможность и смысл проследить, в чем этот резон состоит.
Человек рано осознал себя существом многогранным, неоднородным, сложенным из неких самостоятельных, малозависящих друг от друга первоэлементов. Началось все с прозрения очевидной для всех сейчас вещи: человек состоит из тела и души.
Далее, усложняя это не ставшее еще банальным положение, человек поделил душу на собственно «душу», т.е. эмоциональную функцию, область чувств, настроений, сердечных реакций, переживаний, и «дух», т.е. волевую функцию, желание, управление, характер, личность, норов, «Я».
С началом культурной революции, когда человек из заложника природы стал постепенно превращаться в ее тирана, обнаружился еще один вполне самостоятельный элемент его натуры - «ум», «разум», «интеллект», т.е. логическая функция, способность видеть мысленно существо вещей, связь между ними и точно их описывать.
Так, постепенно и сложилось представление о внутренней архитектуре человека, состоящей из четырех психических модулей или функций: ЭМОЦИИ («души»), ЛОГИКИ («ума»), ФИЗИКИ («тела») и ВОЛИ («духа»). Делались попытки еще более усложнить структуру первоэлементов человеческой натуры, подразделяя, например, разум и рассудок, но попытками такого рода лучше пренебречь, так как общепринятыми они не стали и представляют собой, вероятно, вычленение разных аспектов одной и той же функции.
Объяснять, почему именно из четырех и именно из этих функций состоит существо человека, я, честно говоря, не берусь. Не помогут здесь и ссылки на авторитеты (Платон, Гёте, Толстой, Гартман, Чехов), сводивших вместе именно логику, физику, эмоцию и волю в тех случаях, когда хотели описать полноту человеческого бытия. Здесь тайна природы, которую еще предстоит расшифровать. Этими четырьмя функциями будем оперировать и мы, говоря о человеке вообще, его психических типах и отношениях в паре.
Воля, Эмоция, Логика, Физика набор функций, присущий всем людям. Он есть то, что наряду с антропологическими приметами рода человеческого, нас объединяет. Но одновременно этот набор функций является разъединяющим началом, придающим если не уникальное, то достаточно оригинальное лицо психике каждого отдельного человека.
Суть в том, что природа никогда не наделяет индивидуума функциями равномерно, но всегда делает что-то сильным, что-то слабым. Воля, Логика, Физика, Эмоция - в психике личности не являются чем-то равнозначным, расположенным по горизонтали, а представляют собой иерархию или, говоря иначе, четырехступенчатый порядок функций, где каждая функция, в зависимости от ее положения на ступенях лестницы, по-своему выглядит и действует. Как природа положит друг на друга эти четыре кирпича, таков и будет внутренний мир индивидуума. Именно иерархия функций определяет оригинальность психики человека.
О значении порядка функций в жизни личности сразу не скажешь, об этом весь наш дальнейший рассказ. Но для наглядности, чтобы несколько размочить сухость повествования, приведем два примера. Один покажет, как от порядка функций зависит степень достоверности восприятия мира, другой - последовательность включения средств борьбы в конфликтных ситуациях.
В качестве первой иллюстрации возьмем одну страничку из дневника Льва Толстого. Она замечательна тем, что здесь знаменитый писатель с поразительной глубиной не только дал описание действия всех названных нами прежде функций, но сам выстроил их в присущую своему типу иерархию и выстроил по принципу степени достоверности мировосприятия. Толстой имел следующий порядок функций: 1-ая Воля, 2-ая Эмоция, 3-я Физика, 4-ая Логика.
В соответствии с ним и сделал Толстой следующую запись в дневнике: «...я знаю себя, тем, что - я - я. Это высшее или скорее, глубочайшее знание... (1-ая Воля).
Первое. Мне грустно, больно, скучно, радостно. Это несомненно. (2-ая Эмоция).
Второе. Я слышу запах фиалки, вижу свет и тени т.д. Тут может быть ошибка (3-я Физика).
Третье. Я знаю, что земля кругла и вертится и есть Япония и Мадагаскар и т.п. Все это сомнительно» (4-ая Логика).
Изумительное по точности описание своего собственного психотипа. На первое место в себе Толстой поставил свое «Я», т.е. Волю и посчитал свое знание о ней «глубочайшим». На вторую ступень он поместил, наделив «несомненностью», область эмоций, переживаний. Что касается физических ощущений, то они для Толстого «небезошибочны». И уж совсем «сомнительной» оказалась для писателя сфера умозрительного знания. Последнее обстоятельство особенно замечательно, так как Толстой много занимался философией, сам сочинял философские трактаты и, казалось, должен был с большим почтением относиться к интеллекту. Но, как показывает его отношение даже к таким простым умозрительным истинам, как наличие Японии и Мадагаскара, достоверность интеллектуальной информации была для него более чем сомнительна.
Кому-то может показаться, что толстовский взгляд на логику - некая общечеловеческая скептическая норма. Но это не так. Например, для знаменитого философа Декарта достоверно было только то, что поддается исчислению, а жизнь - тождественна мышлению. «Я мыслю, следовательно я существую», - говорил Декарт. Поэтому отношение Толстого к логическим конструкциям не есть нечто естественное и объективное, а суть - отражение толстовского психотипа, точнее, любого порядка функций, при котором Логика оказывается на четвертом месте.
Еще один пример, иллюстрирующий действие порядка функций, будет вполне житейского свойства и покажет, как от него зависит последовательность использования средств борьбы в конфликтных ситуациях.
Есть у меня один знакомый мальчик, с таким порядком функций: 1-ая Физика, 2-ая Воля, 3-я Логика, 4-ая Эмоция. Так вот, придя однажды домой из детского сада и раздеваясь, мальчик уронил на пол несколько конфет. Проходившая мимо старшая сестра быстро подняла их и засунула в карман. Реакция мальчика полностью соответствовала его порядку функций. Сначала молча, без всяких предварительных переговоров, малыш ткнул в сестру кулаком (1-ая Физика). Безрезультатно. Тогда за кулаком последовал волевой императив: «Отдай!» (2-ая Воля). Ничего. Пришлось обратиться к логике: «Это - мое!» (3-я Логика). Когда же и логика не помогла, губы мальца искривились и он в голос зарыдал (4-ая Эмоция). Рыдания подействовали скорее на родителей, чем на сестру, но, как бы там ни было, конфеты вернулись к их законному владельцу.
Двумя данными примерами и ограничимся. Потому что пришел черед сказать самое главное: именно порядок этих функций определяет систему отторжения и притяжения между людьми, составляет и разваливает брачные пары.
У Плутарха в “Наставлении супругам” приведен один любопытный старинный анекдот. Звучит от так: “Римлянин, которого друзья упрекали за то, что он развелся с целомудренной, богатой и красивой женой, выставил вперед ногу и сказал им: “На вид этот башмак тоже красив и ничуть не изношен, но никто не знает, где он мне жмет!”
Сходно звучащую байку рассказывали про Куприна. Говорили, что на вопрос, как ему живется спустя полгода после свадьбы, он будто бы отвечал: “Хорошая жена, как разношенный сапог, ее не чувствуешь.”
На первый взгляд, ничто, кроме темы и “обувной” метафоры, оба рассказа не объединяет. Но на самом деле это не так. В обоих рассказах явно и тайно присутствует знак беды. Древний римлянин слишком остро ощущал близость своей супруги, Куприн совсем ее не чувствовал. Но, независимо от степени комфортности ситуации, оба засвидетельствовали в своих высказываниях наличие какого-то изъяна в семейной жизни, пусть и по-разному ощущаемого.
Перечислить все источники взаимного напряжения нет никакой возможности, поэтому приведу только одно, кажущееся парадоксальным, но верное наблюдение Лабрюйера, согласно которому им может стать даже то, что в обществе принято считать добродетелью. Он писал: “Клеант - благороднейший человек, и женился он на превосходной, очень разумной женщине; каждый из них украшение и гордость любого общества. На свете редко встречаются столь порядочные и учтивые люди, но... завтра они расстаются: у нотариуса уже готов акт о раздельном жительстве. Очевидно, иные достоинства несочетаемы, иные добродетели несовместимы.”
Кроме всего прочего, у Лабрюйера верно указан нерв проблемы - сочетаемость. Благополучие или неблагополучие совместной жизни зиждется не на условных категориях типа: “порок”, “добродетель” и т.п. - а на сочетаемости или несочетаемости суммы психических свойств одного индивидуума с суммой психических свойств другого.
Существуют три “системы любви” или, говоря иначе, три основных сочетания функций человека с функциями противоположной стороны, что могут вызывать эйфорию, породить любовь. И для обозначения каждой из “систем” воспользуемся, чтобы не изобретать велосипед, тремя, известными со времен Древней Греции терминами, обозначающими разные виды любви: “эрос” (любовь по принципу противоположности), “филия” (любовь по принципу тождества) и “агапэ” (любовь - эволюция, движущая партнеров от противоположности к тождеству). Из перечисленных “систем” только последняя - “агапэ” по-настоящему плодотворна и может претендовать на звание подлинной “формулы любви”, и если читатель попробует, просчитав свой порядок функций, просчитать порядок функций своей половины, то, думаю, многое в их личной жизни станет ему яснее.
Тест А Афанасьева на ПЙ :
